В тот день они были вместе. Они сидели возле муравейника и наблюдали, как муравьи таскали всякий хлам в свой дом. В руке одного из них был металлический прут, которым он ударял по земле. Он делал это так увлеченно, что не заметил, как друг наклонился к нему. Прут ударил по брови друга и рассек ее. Кровь полилась по лицу. Рядом был автомобильный гараж. Двое мужчин пили там водку. Они были уже навеселе, когда один из них услышал знакомый плач. Это плакал его сын, которому рассекли бровь. Отец прибежал на голос сына. Озверев от вида крови и водки, мужчина, повалив обидчика на землю, стал бить его ногами. Бил сильно. Бил так, как будто хотел убить его. Если бы не проходившие мимо люди, выжить ребенку не было бы никакой возможности.
После избиения ребенок не мог идти. У него был сломан нос и сломаны ребра. Он обмочился, трясся от случившегося и только всхлипывал. Он не мог говорить. Ему было, всего лишь, около пяти лет. Этим ребенком был я. Того мужчину не посадили. Он приходил к нам домой, валялся в ногах моей матери и слезно умолял ее не делать этого. Он рассказывал ей о своем трудном детстве и детдоме. Он не хотел в тюрьму. Моя мать, сердобольная женщина, пожалела его. Люди, которые пережили войну, знают боль другого человека.
Пройдет много времени. Я встречу его на шахте, где он будет ходить в передовиках. Гордый, тщеславный бригадир, который так и не понял, что такое жизнь. Что удивило меня, я не питал к нему обиды, хотя разум говорил: «Отомсти ему». Маленькие дети долго обижаться не могут. Они просто забывают все. Нам нужно научиться у детей.
Позже я встречу его сына, того мальчика, которому рассек бровь. Нам уже будет под сорок. Он отсидел в тюрьме, жил отдельно, и не хотел иметь со своим отцом никаких отношений. Я догадываюсь, почему. Сегодня, его нет в живых. После зоны он болел и вскоре умер.
Его отец жив. Ему никогда не дашь столько лет, сколько есть на самом деле. Он краснолиц и тщеславен, как будто в его жизни никогда не было беды.
Не думаю, что тюрьма, сделала бы из него человека, но за все нужно платить. И он заплатит. Таким людям трудно покаяться перед Богом. Еще труднее покаяться перед людьми.
Как описывают это слово словари, боль – это неприятное ощущение или страдание, вызванное раздражением особых нервных окончаний в повреждаемых либо уже поврежденных тканях организма. По-видимому, биологическое значение боли состоит в том, что она служит настораживающим сигналом и заставляет снизить физическую активность при травме или в течение болезни, что облегчает процесс выздоровления. Мы считаем боль проблемой, но она, на самом деле, является сигналом, что с нами что–то не в порядке. Боль является индикатором нашего духовного состояния. И если боль физическая относится к телу, то существует боль и духовная.
Чтобы обезболить человеческое тело, перед операцией ему дают наркоз. Сам по себе наркоз не лечит. Он служит для того, чтобы человек не чувствовал боли.
Мы считаем боль проблемой, но она, на самом деле, она является сигналом того, что с нами что–то не в порядке. Боль является индикатором нашего духовного состояния. И если боль физическая относится к телу, то существует боль и духовная.
Многие христиане утратили индикаторы духовного состояния. Мы можем быть катастрофически больны и при этом не чувствовать боли. Тем, кто ставит нам диагноз, мы либо не доверяем, либо изгоняем их, что только усугубляет болезнь. Все те, кого мы часто называем бунтарями, являются лишь оппозицией к сложившемуся устою и режиму. Тех кто имел собственное мнение, постарались замолчать или сделать так, чтобы они ушли из общины. Эти люди являлись индикаторами происходящего беспорядка. Приписали им ярлыки бунтарей и непокорных. Некоторых из них объявили волками в овечьей шкуре. Приложили усилия, чтобы устранить всех тех, кто говорил нам правду, и через это перестали осознавать боль.
Сегодняшняя церковь под наркозом. Она не слышит боли страждущих вокруг людей. Этот наркоз называется спячка и самоудовлетворенность. Другими словами — мы залюбовались собою и удовлетворились.
Те, кто должен бить в набат о существующем положении, молчат.
«Стражи их слепы все и невежды: все они немые псы, не могущие лаять, бредящие лежа, любящие спать. И это псы, жадные душею, не знающие сытости; и это пастыри бессмысленные: все смотрят на свою дорогу, каждый до последнего, на свою корысть». (Ис.56:10-11)
Апостол Павел сказал: «Ибо я знаю, что, по отшествии моем, войдут к вам лютые волки, не щадящие стада; и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою». (Деян.20:29-30)
«… наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу. Так будут поступать, потому что не познали ни Отца, ни Меня». (Ин.16:2-3)
Так будут поступать, потому что не познали ни Отца, ни Меня.
Все начинается с боли. Боль всегда отрезвляет.
Николай Николаевич
P.S. Однажды спросил Бога: «Куда мне уезжать в связи с сегодняшними событиями?». Бог ответил: «Не все ли тебе равно, где тебе умирать?». Вдруг как озарение пришло откровение. Готовность к восхищению, зависит от нашей готовности умереть. Чем ближе мы привязаны к земле, тем дальше мы находимся от Бога.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Уныние - Дроздов Иван Викторович В наше суетное время, когда скорость суеты достигла невиданной доселе величины, когда маркетинг и реклама играют нашей "аффективной " душой как игрушкой,превратив её в "пластилин", и лепят из неё новые и новые желания; трудно не впасть в грех уныния! Вот почему, на мой взгляд, в наше время, как никогда важны пост, молитва и таинство причастия!
Поэзия : Два чоловіки (Two Husbands) - Калінін Микола Це переклад з Роберта У. Сервіса (Robert W. Service)
Unpenitent, I grieve to state,
Two good men stood by heaven's gate,
Saint Peter coming to await.
The stopped the Keeper of the Keys,
Saying: "What suppliants are these,
Who wait me not on bended knees?
"To get my heavenly Okay
A man should have been used to pray,
Or suffered in some grievous way."
"Oh I have suffered," cried the first.
"Of wives I had the wicked worst,
Who made my life a plague accurst.
"Such martyrdom no tongue can tell;
In mercy's name it is not well
To doom me to another hell."
Saint Peter said: "I comprehend;
But tribulations have their end.
The gate is open, - go my friend."
Then said the second: "What of me?
More I deserve to pass than he,
For I've been wedded twice, you see."
Saint Peter looked at him a while,
And then he answered with a smile:
"Your application I will file.
"Yet twice in double yoke you've driven...
Though sinners with our Saints we leaven,
We don't take IMBECILES in heaven."
